Георг Теодореску родился в 1925 году, и когда он умер в августе 2007 года, его уважали и любили во всем конном мире не только как великого тренера и учителя, но и как знаменосца цивилизованной верховой езды, да и самой цивилизации. …
Георг не любил кричащих или грубых жестов, дико-чрезмерное празднование в конце соревнований было не для него:
«Я видел выступление балерины Большого театра в Лондоне. После невероятного выступления она вернулась на сцену и исполнила тридцать пируэтов. Публика сходила с ума. Они аплодировали и громко выкрикивали номер каждого пируэта. Когда она закончила, ей аплодировали стоя. Она просто склонила голову перед публикой и смиренно приняла похвалу. Она ушла со сцены, потом вернулась и сделала тридцать пируэтов на другой ноге. Теперь публика действительно взбесилась. Они встали на стулья и захлопали. Балерина снова слегка склонила голову и смиренно приняла их аплодисменты».
«Когда я применяю это к выездке, я думаю о центральной линии манежа и моментах после финального поклона. Когда я вижу, как участница поднимает кулак и машет рукой в воздухе в самодовольном восторге, я вспоминаю скромную балерину, человека, преданного своему искусству и стремящегося к еще более высоким уровням совершенства.».
«Выездка — это не просто спорт. Да, отчасти это связано с конкуренцией и попыткой прийти первым. Но выездка прекрасна только тогда, когда она сделана хорошо, когда всадник и лошадь танцуют в гармонии. Если всадник не достиг этой стадии со своей лошадью, он должен оставаться дома. Он не должен выступать на публике в соревнованиях».
Георг переехал в Германию из Румынии в возрасте тридцати одного года, будучи политическим беженцем. Георг участвовал в Олимпийских играх 1956 года в Стокгольме за Румынию и вскоре был признан топовым тренером, когда переехал в Германию. Его жена Инге была конкуристкой Гран-при, всадницей Гран-при по выездке и четыре года подряд побеждала в Гамбургском женском дерби по выездке. Она также была тренером польской сборной по выездке.
Их дочь Моника была трижды олимпийской чемпионкой и трижды чемпионкой мира. Сейчас она тренер сборной Германии.
Георг тренировал всадников со всего мира — он тренировал французские, итальянские, русские и американские команды по выездке, а также бесчисленное множество всадников, которые приезжали к нему в конюшню около Варендорфа.
Георг был откровенен в своей критике неправильных, зрелищных движений лошадей. Обсуждая одну выездковую лошадь, он указал мне, что лошадь явно вытянула свои передние копыта далеко за пределы того места, где она поставила их на землю, если бы двигалась естественно, т.е. зад не догонял перед. Когда-то, говорил он, были судьи, которые посмотрели бы на рабочую рысь, потом посмотрели бы на среднюю рысь, остановили всадника и объяснили: Ваша лошадь либо недостаточно разогрелась, либо слишком разогрелась, т.к. ее движения неправильны. А всадник бы извинился бы за свою ошибку и покинул бы ринг.
«Когда лошадь бежит рысью, она должна ступать туда, куда показывает передняя нога. Когда вы спешите на поезд, вы удлиняете шаг, чтобы покрыть землю больше. Что такое расширение? Если на прибавленной рыси движения одной диагонали ног занимают больше времени, чем другой, то что это за рысь? Это цирк. Я не виню артистов в цирке, потому что у них мало места для работы. Но на выездковой арене прибавленная рысь должна покрывать землю»
«Только когда лошадь напряжена, она выставляет переднюю ногу далеко вперед, а затем возвращает ее назад. Она никогда не делает этого, когда расслаблена, а правила гласят, что лошадь должна быть расслаблена. Некоторые люди могут подумать, что такая нервная рысь выглядит красивее, но это не так».
Георг Теодореску страстно любит чистоту движений. Когда я проводил это интервью в 1999 году, у Моники была восьмилетняя серая тракененская кобыла по кличке Ренессанс Флер. Пара должна была стать звездой Гран-при, особенно во фристайле, но Флер получила трагическую травму, и ее пришлось усыпить.
Пока мы разговаривали, Флер была на арене, и Георг подчеркнул, что, хотя она, может быть, и не самая большая подвижность, которую он когда-либо видел, у нее была такая ритмичность во всех трех аллюрах — в начале рабочей сессии или в конце, всегда было одно и то же… на прямой или на принимании не было никаких изменений, а с работой приходила экстравагантность.
Но именно мелочи, наблюдения за жизнью животных и работа с ними сделали открытия Георга такими уникальными. Когда Моника остановила кобылу, я спросил Георга, как он учит лошадь останавливаться прямо.
Ответ:
«Не наказанием, а повторением, и разговаривайте с ним, когда он стоит правильно, разговаривайте с ним, и он научится, и тогда вы часто будете видеть, как он так двигает глазами…» И Георг дружно моргает глазами, совсем как счастливый конь.
«Когда лошади молоды, первое, что нужно помнить, это то, что они дети. Конечно, им приходится привыкать к весу всадника, а для такого возраста этого более чем достаточно. Им нужно достичь равновесия, баланса с кем-то за спиной. Как только всадник садится, лошадь теряет равновесие. Ладно, на шагу у него все в порядке, а как на галопе и рыси? И все ждут, что эта бедная молодая лошадь будет танцевать, а еще слишком рано для танца."
«Я никогда не согласен с использованием слова «выездка» ( Dressage в переводе с англ. Дрессировка) — вы можете объездить голубя, чтобы он делал трюки в цирке, для меня это образование, как у ребенка. С ребенком вы заботитесь об его развитии, как физическом, так и умственном. Я старомоден, как говорили на латыни: «в здоровом теле здоровый дух».
«вы должны научить коней сначала в конюшне, чтобы узнать вас и узнать ваш голос. У них много чувств, больше, чем у нас. Они чувствуют, когда ты приходишь в закрытый манеж – хоть у меня и резиновые ботинки, и ты ничего не слышишь – но они слышат тебя. Вы должны научить их доверять нам. Доверься моему голосу, как они доверяют другой лошади в конюшне, которую они знают, которая немного старше. Лошади в конюшне нужна лошадь, которая будет ее старшим другом, точно так же, как когда вы отправляете маленького ребенка в школу, ему нужен друг, который позаботится о нем».
Тема разговора с лошадью была постоянной. Георгу не нравится, когда его лошади привязаны в конюшне. Они свободно стоят посреди прохода, чтобы их пристегивали и расстегивали, и радостно следуют за ним в свой денник— ( не совсем без влияния его кармана, полного моркови). Стоя таким образом на свободе, всадник должен поговорить с ними. Точно так же он любит, чтобы их днём вывели на пастьбу, но опять же с берейтором, который с ними постоянно разговаривает.
«Обучение всегда серьезное. Лошадь должна научиться дисциплине, ей нужно многому научиться в молодости. Научиться стоять на месте, куда я его поставил, чиститься — им даже надо научиться есть и пить. Вот почему у нас нет автоматических поилок. При 45-ти и 50-ти лошадях это много ведер, мне не нравятся эти автоматические штучки. Если у вас нет времени на животных, лучше их не заводить. Вода должна быть свежей — а с этими автоматическими поилками в воду попадает сено и овес, а она скисает и дурно пахнет, кому из этого пить?»
«Тогда мальчики, которые приносят воду, должны относиться к лошади дружелюбно. Они должны знать, сколько они пьют, как быстро, есть тысячи вещей, которым можно научиться, просто заботясь о лошади».
«Я ненавижу все автоматическое с лошадьми. Ненавижу эти коневодилки. Когда мы приехали, у нас была такая на этой ферме, но мы превратили ее в гараж для машин».
«Автоматические вещи не подходят к лошадям, им не нужны машины, им не нужны кнопки, им нужны люди. Им нужен кто-то, чтобы поговорить с ними, сказать им, когда они хорошие и плохие. Они точно знают, когда им хорошо, они не глупы. Они животные, но разумные животные».
«Самое главное — знать, какие виды упражнений вам нужно использовать, чтобы привести лошадь в равновесие. Передняя половина лошади намного тяжелее задней. Если лошадь весит 480 кг, она имеет вес 280 кг спереди и 200 кг сзади. Теперь мы должны уравновесить их, что означает, что мы должны направить вес сзади, а затем мы должны учитывать вес всадника».
«Вы не можете просто отправить этот вес назад рукой, потому что вы не знаете, достаточно ли он силен, чтобы выдержать вес. Вы должны точно знать лошадь, чтобы понять, когда она достаточно сильна. Если кто-то приведет меня в спортзал и скажет: «Вот гиря 100 килограммов, поднимите ее», он может бить меня до завтрашнего утра, я не смогу ее поднять. Это не потому, что я не хочу, я просто не могу. Этот вот парень так приходит каждое утро, ведет меня в зал, а там такой же вес, и он продолжает меня бить. Потом я перестану спать, есть…»
«Мы должны позаботиться о том, чтобы наши лошади не страдали, если мы любим их. Все движения в высшей школе, это естественные движения. Когда лошадь совершает пассаж в поле? Когда они счастливы! Иногда вы видите, как всадник тянет и тянет, шпорит и шпорит, это не пассаж. Ты танцуешь, когда хочешь танцевать, а не тогда, когда тебя заставляют танцевать».
«Лошадь должна также развивать свой ум, потому что она художник. Когда вы выставляете лошадь перед публикой, они знают, что они на виду. Все лошади в этом месте, они приходят на мой голос, даже если на них есть берейтор! Иногда мне не нужно их звать, они просто приходят ко мне. Будет лучше, если ты начнешь сначала с лошадью как с другом».
«Мой дедушка учил меня, у него было много чистокровных лошадей — и много детей. Двенадцать детей, и было много внуков, и все они приехали к нему на ферму летом, и все хотят покататься. Мне было около пяти, и я сказал, что тоже хочу кататься. Он дал мне серую кобылку и сказал, что ты должен научить ее приходить на твой голос. Когда ты сможешь это сделать, я дам тебе уздечку и седло. Через пять или шесть дней она приходила, когда я ее звал, и только после этого получил седло. Это был мой первый урок».
В манеже во время нашего интервью была тренировка Моники в самом разгаре. Кобыла ее так красиво двигается, сохраняя ритм на всех аллюрах, во всех движениях, но она очень возбудима, с угла манежа Моника хочет на галопе сделать менки: «Я хочу сделать менки». , я хочу, и я собираюсь, и СЕЙЧАС!»
Коррекция была контролируемая, твердая, без намека на агрессию. Как позже объяснит Моника, это часть ее философии тренировок:
«Моя серая кобыла, ты не проси ее слишком много и не заставляй ее делать что-либо, а то она слишком напрягается и слишком сильно закидывает ноги, вместо того, чтобы двигаться так, как должна. Работа, которую я сделал сегодня, была обычной работой, я ничего не скрывал и не ездил на ней, чтобы показать ее вам. Это была обычная работа, чтобы подготовить ее к ее первому соревнованию. Никаких трюков, это классическая езда, по классическим принципам, и в этом ее единственная магия, она очень логична и достаточно проста».
«Если вы попробуете трюки, у вас будут лошади, которые делают трюки, но они не двигаются так, как должны двигаться выездковые лошади».
«С этой кобылой легче, потому что она создана для выездки, вот что нам нужно для выездки, такая лошадь. А еще она фантастически прыгает – троеборцы и прыгуны тоже хотели бы ее заполучить. Она определенно себе на уме, потому что она кобыла, а также в ней много чистокровной крови. Но это единственная проблема, с которой нам приходится иметь дело. Каждая лошадь нуждается в разном уходе и разной работе. Не совсем другая работа, я всегда работаю по одним и тем же принципам, классическим принципам, но все же есть одна лошадь, которая более жуткая, та, которая немного медлительна , какая-то хитрая — это то, с чем нам приходится иметь дело.
«Она ничего не боится, но она немного стервозная. С ней вы можете сказать: «Давай, хватит». Вы не можете ударить ее, тогда она будет бояться, но если вы позволите ей, она воспользуется этим. Вы должны понять их характеры и понять, когда пора прекращать работу».
Очень важно понимать, что Георг и Моника — два совершенно разных человека, и горе папе, если он попытается помешать лошадям дочери:
«Я всегда хотела работать со своими лошадьми в одиночку. Когда я был моложе, было хуже. Мой отец говорил: «Давай, я помогу тебе», а я говорила: «Убирайся, это моя лошадь, и ты не можешь на ней ездить». Теперь я все еще катаюсь на них сама, но иногда на выходных я позволяю одной из девушек потренировать их, раньше я никогда никому не позволяла трогать своих лошадей».
«Выездка сейчас лучше, больше всадников, молодежи, молодых девушек, которые работают на лошадях с нуля до Гран-при. Они делают это сами. Я уверен, что никто не ездит на лошадях Изабель Верт. Лошади Моники, на которых я никогда не сижу, ей это не нравится.
«Конечно, у нее есть проблемы, у всех есть проблемы, но она решает их, и никогда поводьями. В нашей конюшне нельзя натягивать поводья и это не обсуждается».
Перевод В. Балахнина. Взято с сайта The horse magazine